(Повествование о прерванной командировке или Туда и Обратно. В нём будет рассказано о быте и приключениях казачьего журналиста на территории ДНР, а также о мыслях по этому поводу)
История первая.
Туда (продолжение).
(в которой я бегу за автобусом)
Я бегу.
По ляжке неприятно хлопает сумка со съемочной аппаратурой, к земле гнет рюкзак, набитый всякой требухой, от которой в ближайший месяц будет зависеть моя жизнь, здоровье и тот незначительный комфорт, который не даст превратиться в бомжа в первую же неделю командировки.
Курение однозначно вредит моему здоровью, поскольку через двести метров бега с полусотней килограмм на спине, я начинаю задыхаться и понимать, что мои 18 были уже очень давно, а сейчас я просто «старая больная обезьяна», как часто повторяю в ответ на предложения о каком-нибудь физкультурном экстриме. А еще бронежилет лучше все-таки носить на себе, а не тащить его в рюкзаке.
Я бегу, потому что мой автобус ушел на другую сторону границы, которую я первый раз пересекаю официально, в чем собственно говоря и заключался мой косяк – сотрудники ФСБ со всей возможной скрупулёзностью меня «обнюхали», долго куда-то звонили и согласовывали, но в итоге пропустили. Из всех мужчин, кто в эту ночь ехал в этом автобусе – прошел границу только я. Благодаря наличию журналистской аккредитации, которой у меня нет.
Остальных развернули, не взирая на награды и почести, душераздирающую пассионарность и блеск в глазах, искреннее желание врезать по щам вражине за Русь–матушку и т.д.
Автобус едет в ДНР.
Ночь. Пункт пропуска Успенка.
Полтора десятка бабок с какими-то узлами, водитель со сменщиком и я.
Под ободряющие возгласы пары сутулых фигур с автоматами (пограничники ДНР) я все же влетел в автобус, прыгнул на первое попавшееся место и выдохнул.
Я – журналист.
Вернее все так думают, потому что даже я в этом не уверен. Профильного образования у меня нет, особого таланта тоже. Написал одну злобную статью. И вот – новостной портал «ЮРТ», в котором я числюсь в штате редакции, волей главного редактора и моим желанием обеспечил мне этот геморрой.
Я еду на войну. Получив массу рекомендаций «никуда не соваться», еду как раз за противоположным. Странное ощущение того, что оружие уже при мне – пара камер, телефон и блокнот, угнетает пониманием, что успокаивающе-бодрящего холодка автоматной стали и привычной тяжести от набитых подсумков в этот раз не будет.
Чувствую себя голым.
Войну все ждали, но случилась она как всегда внезапно. Еще не успел рассеяться дым от попаданий первых ракет, как я решил ехать. Быстрые сборы, подготовительные мероприятия «на авось», сцена дома с женой, понимание ответственности, безответственность, быстрые проводы.
Пытаюсь заснуть.
Тщеславием не страдаю, медных труб в жизни хватало, просто стараюсь не афишировать, но в душе теплится желание сделать что-нибудь эдакое… впрочем нормальное желание для среднестатистического журналиста. Наверное. Я не уточнял.
Сон упорно не приходит, пробежка взбодрила меня окончательно, и я начинаю вспоминать истории из 2014-2015 годов, происходившие со мной в этих же самых местах. Картины прошлого мелькают в памяти. А сколько новых историй сулит эта поездка? Успею ли донести их до людей? Солдатское счастье изменчиво. Журналистское тоже. Надо просто отработать и вернуться.
На втором ряду кресел всхрапывает сменный водитель. Обхожу его и подсаживаюсь на откидное кресло к водиле:
– Не против?
Водиле лет 60, может больше, но держится бодрячком. Бросает короткий взгляд в мою сторону:
– Садись, вдвоем всяко веселее в этом сонном царстве.
А дальше я снимаю убегающую под фары ленту дороги с покореженным траками и осколками асфальтом. Свет фар чуть выхватывает посадку по обочинам и не понять что за ними – лесок, балочка или «Великое ничто» – бескрайняя степь, перепаханная тракторами, танками, изгрызенная шахтами с уродливыми отвалами терриконов, в которой и по сей день «Спят курганы темные, солнцем опаленные», до тайн которых так и не дотянулись жители нашего просвещенного и цивилизованного времени.
Жителям нашего просвещенного и цивилизованного времени некогда – они заняты войной.
21 век на дворе. Война. Дичь средневековая.
Водила смотрит в дорогу. Рассказывает последние донецкие сплетни (за исключением военной и государственной тайны), сетует, что при Захарченко было лучше, чем сейчас, а сейчас вообще непонятно, что будет и с чего это Россия через восемь лет вдруг начала все эти движения.
Как живет. Как всю жизнь за баранкой. Как будь не ладна эта война. Как жаль дом, который достроил как раз в 2014 году, на участке земли, приобретенном где-то рядом с Мариуполем. Как там, что там – неизвестно – а ехать проверить – страшно.
Тем не менее, травит истории, полон оптимизма и при этом какой-то отрешенности от всего происходящего вокруг. Я не просто так написал – смотрит в дорогу. Именно «В» а не «НА». Этот взгляд отличает людей, которые сутками сидят за рулем. Автобусники–междугородники, дальнобойщики.
Жалуется на мобилизацию. Работать некому. Всех позабирали. Остались одни пенсионеры, работают без выходных.
Едем где-то между Иловайском и Амвросиевкой.
– А вчера вот тут не далеко от дороги «Точка-У» упала укроповская – флегматично замечает водитель
– Взорвалась в смысле? – спрашиваю я,
– Не. Сбили, на другом автобусе мужики видели – говорят, все равно бахнуло знатно. Но никого не зацепило, и то хорошо.
– А так вообще по дорогам не безобразничают? Ну, диверсанты, может какие?
– Не. Сейчас нет. Раньше бывало, а сейчас там – машет рукой куда то в черноту за окном, – у Мариуполя, там бывает, люди говорят.
Остановка.
Блок-пост.
Пока водитель пошел с паспортами, курю. Смотрю в черноту неба, угадываю по дальним огонькам какой-то небольшой населенный пункт. В ветках придорожных кустов шумит ветер. На улице около ноля градусов. Снег тает. Капает с крыши блокпоста на загородку из ящиков с песком с глухим метрономным стуком.
Скрипнула дверь. В проеме мелькнул сигаретный огонек. Вернулся мой «гид по бездорожью и колдобинам». Едем дальше. Наконец-то начинаю дремать.
Рассвет.
Медленно вползаем в Донецк. Матовое свинцовое небо светлеет. Вокруг серость и свежесть, в которой теплом выделяется только красноватая надпись «ДОНЕЦК» на здании южного автовокзала. Прощаюсь с водителем, тихо матерясь, вытаскиваю свое барахло и кидаю на скамейку под навесом.
Рядом группа совсем зеленых (в смысле возраста) солдатиков уговаривает таксиста отвезти их куда-то, но он упорно повторяет цифру «400» и советует отойти им на пару кварталов и взять другую машину, потому что здесь дорого.
Солдатики ругаются, но уходят. Видимо из свежемобилизованных. Не обношенные бушлаты большемерят, ноги спотыкаются в не разношенных берцах, в позах чувствуется напряжение из-за непривычного веса больших рюкзаков. Из воротников торчат тонкие шеи с совсем детскими головами. Уходят. Крайний слева почему-то напомнил мне о доме. Понял почему. У старшего сына также смешно торчат уши. Только сейчас заметил – без шапок. И отругать некому. Молодежь. Фасонят.
Не могу сориентироваться. Все же я не местный. Что-то как-то забываю местность.
Подхожу к таксисту:
– Перекресток Артема и Ватутина. Направление. Расстояние?
– Дык, поехали, тут не далеко – приглашает он и показывает нужное мне направление.
– Нет. Дорого у тебя. Да и не далеко – улыбаюсь, закуриваю, закидываю на себя рюкзак и иду.
Почти строго на север.
Справа небо розовеет.
Дорога немного в горку. Но не далеко же. (Если бы я знал на самом деле, поехал бы на такси)
Не спеша иду. Время раннее. Может быть, начало седьмого.
На улице появляются первые прохожие. Где-то в отдалении видно проехавший автобус.
Доброе утро, Донецк. Давно не виделись.
Алхимик